Попробуй докажи

. Отец рано ушел из семьи — как известно, он испытывал проблемы из-за своей гомосексуальности — и мать растила сына в одиночку. Симпсоны жили в Портеро Хилл — сегодня это престижный район для богатых, а в 1960-е добропорядочные американцы лишний раз предпочитали туда не заходить. Это был квартал, заполненный прямоугольными трехэтажными строениями, которые власти возвели для рабочих оборонных заводов. Со временем те съехали, и утлые постройки заполнили небогатые чернокожие американцы.

Жизнь в Портеро Хилл, несмотря на потрясающие виды на океан, была неприглядной. Мелкие ограбления, стычки, драки — юный О. Джей сполна хлебнул уличного насилия. Он даже возглавил одну из уличных банд «Персидские воины»: сорванцы избивали сверстников, угоняли машины, врывались в дома и вытаскивали кошельки из сумок. Была у ребят еще одна страсть — американский футбол. «Мы были большими выпендрежниками, знаете, вроде "я буду футбольным профи", все дела. И вот О. Джей однажды произнес фразу, которая мне очень запомнилась: "Ребят, послушайте-ка сюда: ваши дети будут еще драться за право назваться О. Джеем Симпсоном!"» — вспоминал Джо Белл, один из друзей его детства.

Однажды отбившийся от рук Симпсон провел неделю в коррекционном центре для молодежи — после своеобразной «отсидки» он удостоился визита бейсбольной звезды Уилли Мэйса. Тот смог повлиять на молодого человека: Симпсон решил завязать с криминалом и сосредоточиться на спорте.

О. Джей успешно играл в старшей школе, но в престижный университет ему поступить не удалось: сказывались средние оценки. Симпсон пошел в «младший колледж» — City College в Сан-Франциско: тот предоставлял двухлетнее обучение, сходное со средним специальным. Однако футбольная карьера пошла вверх: его взяли на позицию хавбека в сборную «младших колледжей»: тогда-то им и заинтересовались учебные заведения высшей категории.

Симпсон выбрал Университет Южной Калифорнии (USC) — вуз с одним из самых сложных вступительных экзаменов в стране. Учебные успехи были средними, зато футбольная звезда наконец взошла: тренер перестроил игру всей команды, построив тактику вокруг О. Джея. И не прогадал — команда выиграла чемпионат в 1967 году, а Симпсон поставил рекорд по общей дистанции пробежек с мячом в руках.

В том же году состоялся легендарный розыгрыш мяча, который вошел в историю: тогда в матче против команды Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (заклятых врагов USC) О. Джей в одиночку пробежал 64 ярда (58,5 метров), обыграв практически всю команду соперника и принеся USC победу в историческом матче. Тот розыгрыш и пробежка Симпсона с мячом в руках считаются одними из величайших в истории. Год спустя О. Джей выиграл престижнейший приз Хайнсмана — главную награду американского футбола — и окончательно закрепился в статусе живой легенды.«Помню, видишь его в университетском кампусе — и сразу "Вау, это же О. Джей!". Можешь подойти к нему, помахать рукой, сказать: "Так держать, О. Джей!". Он улыбнется тебе своей большой улыбкой, и ты почувствуешь себя просто превосходно. Сам О. Джей Симпсон поздоровался с тобой!» — вспоминал Джо Зальцман, один из преподававших в USC профессоров.

Негры и погром

Пока Симпсон наслаждался жизнью в практически изолированном от внешнего мира кампусе USC со своими новыми — преимущественно белыми и состоятельными — друзьями и женой Маргарет, его чернокожих братьев на улицах ждал настоящий ад. Бегущие от расовой сегрегации Юга негры стремительно заполняли большие города в поисках рабочих мест на заводах и фабриках, однако им предстояло жить в трущобах, в нищете и безразличии полицейских.

Шеф полиции Лос-Анджелеса Уильям Паркер преобразил правоохранительную систему города: новые копы безупречно выглядели, были отлично тренированными и не брали взяток. Но ни о какой расовой терпимости говорить не приходилось: говаривали, Паркер набирал сотрудников даже на маршах ку-клукс-клана.

Бравые бойцы Паркера при любом подозрении валили негров на землю, угрожали им и избивали их. Для чернокожего сообщества города полицейские выглядели не стражами порядка, а армией оккупантов. Первый раз противоречия вылились в масштабный бунт в августе 1965-го: тогда патрульные остановили 21-летнего негра Маркетта Фрая за неосторожное вождение и задержали, заподозрив его в употреблении алкоголя. Пока полицейские организовывали эвакуацию машины Фрая, его брат добежал до дома и привел на место их беременную мать Рену Прайс.

Рена начала отчитывать непутевого сына, а затем случилось непонятное: кто-то ее толкнул, Фрая ударили, женщина атаковала полицейского, его коллега достал дробовик и наставил его на Прайс. Местные жители, прослышав о потасовке, поспешили к месту событий. Их вердикт был однозначным: в стражей порядка полетели камни и бутылки. Патрульные задержали и Прайс, и братьев Фрай, но бунт уже было не остановить.
За пять дней погромов погибли 34 человека, было разрушено и уничтожено собственности на 40 миллионов долларов. Улицы превратились в зоны боевых действий, полиция не могла контролировать ситуацию, к умиротворению подключились силы Национальной гвардии.

Власти, однако, не извлекли уроков из случившегося. Теплой ночью 1 августа 1988 года в юго-восточной части Лос-Анджелеса ничто не предвещало беды. Внезапно утренний воздух наполнился оглушительным грохотом вертолетных лопастей, на улицах появились десятки людей в форме. Они ворвались в четыре дома на перекрестке Дэлтон-авеню и 39-й улицы. Нападавшие разбили мебель, зеркала, скинули на пол и растоптали семейные портреты, расколотили унитазы на мелкие осколки, залили висевшую в шкафах одежду отбеливателем и повыкидывали все из холодильников. На стенах кто-то из них нарисовал граффити «Полиция Лос-Анджелеса рулит».
Негров из окрестных домов выводили на улицу, некоторых избивали и унижали. По документам, в районе проходила операция «Молот» по борьбе с бандитами и наркоторговцами. Полицейские посчитали «улов»: масштабный рейд принес им 180 граммов марихуаны и менее 30 граммов кокаина. Никому из избитых и задержанных обвинений предъявить не смогли. «Мы не просто искали наркотики. Мы передавали сообщение: вот она, расплата за участие в банде и продажу наркотиков», — вспоминал позже полицейский Тодд Патрик.

Безусловно, рейд не был беспочвенным: эпидемия войны уличных банд была в разгаре, наркотики можно было купить прямо на улице, а в начале 1988 года местный житель был случайно убит в ходе перестрелки двух группировок. Ночами бандиты властвовали на улицах и считали их своей территорией. Но для чернокожего населения методы и тактика полиции лишний раз подчеркивали: ничего не изменилось, негров в Америке за людей не считают.

Окончательно терпение черных лопнуло в 1992 году. Тогда четыре полицейских были признаны невиновными в жестоком избиении чернокожего водителя Родни Кинга. Запись, попавшая в СМИ, в очередной раз подняла проблему расизма в полиции США на новый уровень, и негры вновь поняли, что до них никому нет дела.
Власти, опасаясь еще больше разозлить сообщество чернокожих, предпочли не стягивать в районы с преимущественно черным населением большие силы полиции — и поплатились за это. Пустые улицы полностью перешли под контроль уличных банд, которые превратили их в настоящие поля боя. Водителей вытаскивали из машин и избивали прямо на дороге.
За шесть дней погромов было убито 63 человека, сожжено множество домов, общий урон оценивался в один миллиард долларов. Ситуацию удалось спасти только Национальной гвардии и двум армейским дивизиям, которые ввели в город для взятия ситуации под контроль.

Бесцветный негр

О. Джей Симпсон словно ничего этого не знал. В 1968-м его взяли в профессиональную футбольную команду Buffalo Bills. Карьера поначалу застопорилась — первый тренер не хотел строить нападение вокруг одного только Симпсона — но затем резко пошла в гору. Он ставил рекорд за рекордом, и первым в мире смог за один сезон пробежать 2000 ярдов (1,8 километра) в нападении с мячом в руках. Его знал, пожалуй, каждый взрослый американец в стране.

О. Джей купил себе шикарный дом в престижном районе Брентвуд в Лос-Анджелесе, где жили лишь богатые белые люди и практически совсем не было чернокожих. «Это была аномалия. Он был, пожалуй, одним из трех негров во всем городе. Лос-Анджелес — особое место, тут, если ты звезда, у тебя нет цвета кожи. Людям нравится, когда ты рядом, особенно если ты звезда уровня О. Джея, когда каждый мужчина считает тебя героем и только и ждет шанса пожать руку», — рассказывала местная жительница Зои Тур. Местные жители с радостью приняли легендарного спортсмена, он был в их обществе безусловно своим человеком.

«Задачей О. Джея было полностью вымарать свою расу как определяющий жизненный фактор. Это была та основа, на которой белое общество его не только приняло, но и сделало своей частью <...> Он был столь любим, столь обожаем, что уже не обращал внимания на реальность, которая каждое утро смотрела на него из зеркала лицом чернокожего мужчины», — сетовал американский социолог и активист правозащитного движения негров Гарри Эдвардс. По его словам, когда он попросил Симпсона как-то поучаствовать в общественной жизни чернокожих и выступить в их защиту, тот ответил: «Я не черный. Я О. Джей».

Белые действительно считали О. Джея своим и использовали его образ как понятного и приятного каждому белому негра, который так непохож на агрессивного погромщика из гетто. Он был потрясающе харизматичен, всегда приветлив, умел располагать к себе людей. Одним из самых запоминающихся примеров такого использования стала реклама фирмы проката автомобилей Hertz. На ролике О. Джей бежит сквозь здание аэропорта к пункту проката, а многочисленные белые люди — то дети, то пожилая женщина — подбадривают его. Помимо спортивной карьеры, Симпсон вполне состоялся как актер: на его счету 12 фильмов.
«Он был самым популярным парнем 70-х. Были Хэнк Аарон, Мохаммед Али и был О. Джей Симпсон. О. Джей был самым популярным из них. Что-то вот эти другие ребята через аэропорты не бегали», — делился бывший напарник Симпсона по Buffalo Bills Джо Деламийер.

Симпсон стал частым гостем клуба Daisy в Беверли-хиллс, где собиралась вся голливудская элита и куда попасть могли лишь самые богатые, известные и красивые жители города. Однажды в 1977 году он отдыхал там с друзьями и обратил внимание на потрясающе красивую девушку-официантку по имени Николь. Спортсмен попросил познакомить его с ней, и когда та, поздоровавшись, не успела отойти и трех метров, повернулся к друзьям и сказал: «Я женюсь на ней».

К этому моменту семья О. Джея Симпсона и Маргарет трещала по швам: их годовалая дочь утонула в бассейне, родители так и не смогли оправиться от этой трагедии. Спустя несколько дней после первого свидания с Николь Симпсон приехал к ней на работу и предложил купить ей машину и начать жить вместе. Родственники девушки не стали противиться браку: по их словам, казалось, что между Николь и О. Джеем возникла настоящая любовь.

К 1980-м годам Симпсон стал настоящим бизнесменом. Глава Hertz Фрэнк Олсон познакомил его с самыми влиятельными белыми корпоративными акулами Америки, помог ему — первому негру в истории — вступить в сверхпрестижный гольф-клуб Arcola Country Club. О. Джей зарабатывал на своей известности, подписывая футбольные мячи и бейсболки, появляясь на публичных мероприятиях и в телепрограммах.

Его семейная жизнь тоже, казалось, шла своим чередом: у них с Николь родились двое детей, внешне пара была вполне счастлива. А 12 июня 1994 года ее нашли с перерезанным горлом у дверей собственного дома.

Тайное насилие

«Он убьет меня! Он убьет меня!» — заляпанная грязью высокая блондинка в одном бюстгальтере и спортивных штанах выскочила из кустов и бросилась в объятия полицейского. Тот спросил: «Кто тебя убьет?» Дрожащая женщина с синяками на лице ответила: «О. Джей». В это время к воротам подошел сам легендарный спортсмен. На его лбу виднелась пульсирующая артерия, он был разъярен. «Видеть ее больше не хочу в своей постели! У меня есть две другие женщины! Вон из моей постели!»

Это было 1 января 1989 года — девятый раз, когда патрульные приезжали к дому Симпсонов. Его арестовали и приговорили к общественным работам. Как стало ясно уже позже, когда дневники Николь были изучены, ее муж много раз избивал ее. Симпсон, как пишет его супруга, бил ее об стены, бросал на пол, выкидывал из движущейся машины.

«Первый раз он избил меня <...> в Нью-Йорке, бросив на пол и избив ногами и руками. Мы пошли в отель, где избиение продолжалось несколько часов, пока я пыталась доползти до двери. Он называл мою мать шлюхой, требовал позвонить и передать ей это. Он избивал меня, когда мы трахались», — писала Николь еще в 1978 году. Особенно часто Симпсон избивал Николь, когда та требовала от него объяснений из-за подозрений в неверности: у О. Джея нередко бывали интрижки на стороне. Женщина признавалась, что терпит это все ради детей.

В конце концов супруги разошлись и попытались жить отдельно, хотя Симпсон не давал Николь покоя. Он приходил в клубы, где она бывала с мужчинами, преследовал ее. Однажды он проследил, как она привела к себе домой нового возлюбленного, и подсматривал в окно, как они занимаются сексом, а на следующий день приехал и отчитал ее.

О. Джей и Николь попытались попробовать снова жить вместе, но у них ничего не получилось.

Два трупа и погоня

«Два трупа, повсюду кровь. Мы нашли левую перчатку и след из капель крови — по всему выходило, что подозреваемый был ранен в левую часть тела», — описывал сцену убийства полицейский, одним из первых приехавший на место 12 июня 1994 года. В ходе осмотра стражи порядка обнаружили рядом белый автомобиль Ford Bronco, на котором были следы крови. Убитым, кроме Николь, был ее друг, официант местного ресторана Рон Голдман — он приехал передать ей очки ее матери, которая та забыла в кафе после семейного ужина.

Правая перчатка с запекшейся кровью была найдена неподалеку от места происшествия, на участке Симпсона. Когда следователи позвонили сестре Николь, та воскликнула: «Я знала, что этот сукин сын прикончит ее! Я знала, что он все-таки это сделает!» Самого Симпсона дома не было — он улетел в Чикаго в ночь убийства.

Спустя пять дней после убийства следователи позвонили Роберту Шапиро, адвокату Симпсона, и потребовали явиться в 11 утра для взятия его клиента под стражу. Футболисту официально предъявляют обвинения в убийстве двоих человек.

В 11 в пресс-центре было не протолкнуться: туда приехали журналисты, наверное, всех федеральных и региональных изданий. Симпсона не было. Вскоре после полудня объявили в розыск самого футболиста и его друга Эла Коулингса, которого нигде не могли найти.

В пять вечера друг Симпсона Роберт Кардяшьян на пресс-конференции зачитал письмо футболиста: «Не переживайте за меня. Я прожил отличную жизнь, с замечательными друзьями. Пожалуйста, вспоминайте настоящего О. Джея, а не этого пропащего человека. Спасибо, что делали мою жизнь особенной. Надеюсь, я тоже смог вам помочь. Мир вам и любовь. О. Джей». Многие присутствующие решили, что спортсмен покончил с собой, однако через час на номер 911 поступил звонок: говорил Симпсон.

Полиция вычислила его местоположение, и патрульные машины быстро догнали белый Ford Bronco, который ехал по одной из лос-анджелесских дорог. За рулем сидел Эл Коулингс, на заднем сидении — Симпсон с пистолетом у виска и двумя фотографиями семьи. Вертолеты местных СМИ немедленно прибыли на место событий, трансляция многих телеканалов была прервана — вся Америка следила за этой странной погоней.
О. Джей попросил полицию не приближаться к нему, угрожая покончить с собой. Он заявил, что хочет лишь добраться домой. Стражи порядка повиновались — к удивлению многих местных жителей, привыкших к решительным действиям полиции, часто берущей преступников на таран. «Это похоже не на погоню, а на эскорт!» — возмущался один из местных журналистов. Почти два часа белый Bronco ехал по улицам города под присмотром миллионов американцев. На пути эту странную процессию встречали ликующие сторонники Симпсона.

Наконец, машина прибыла в Брентвуд. Выходить Симпсон отказался — он дождался, когда наступит ночь, и его позорная сдача не будет видна с вертолетов. Полицейский, который вел с ним переговоры, рассказал, что уговорил О. Джея сдаться, польстив его непомерному эго: «Он попросил меня прийти к машине, но я сказал ему: "Нет, ты сам всем покажешь, насколько ты большой и смелый, ты сам выйдешь ко мне. Ты оставишь пушку в машине, выйдешь и покажешь всем прямо сейчас». Симпсона задержали и доставили в суд. В ответ на вопрос судьи об отношении к обвинению он выдавил: «Невиновен».

Суд столетия

Симпсон решил дать бой обвинению. Он собрал звездную команду защитников во главе с очень умелым юристом Джонни Кокраном, «голливудским адвокатом», который в свое время работал с Тупаком Шакуром, Майклом Джексоном и Снупом Доггом.

Предстояло выбрать присяжных заседателей. Прокуратура решила рассматривать дело в суде делового района Лос-Анджелеса, а не в суде Санта-Моники, где произошло убийство. Это было оправданно с точки зрения пиара: в деловом районе жили в основном малоимущие представители расовых меньшинств, и победа там не дала бы неграм-активистам подозревать белых гонителей в махинациях.

Многие кандидаты отказались сразу: процесс предстоял долгий, отказаться от общения с семьей и от работы минимум на полгода могли далеко не все. Чем дальше прокуратура шла по списку потенциальных присяжных, тем больше там становилось малоимущих негров. В конце концов состав определился: из 12 человек в нем было восемь негритянок, один негр, один латиноамериканец и две белые женщины. Сторона обвинения полагала, что негритянки часто подвергаются домашнему насилию и будут сочувствовать жертве, однако по факту многие из них воспринимали прокурора Марсию Кларк задирой, которая хочет опорочить звезду.

Тем не менее сторона обвинения предоставила весомые улики: на месте преступления обнаружили кровь Симпсона, окровавленная правая перчатка найдена на его участке. Кровь на левой перчатке — которая осталась на месте преступления — также принадлежит Симпсону, Николь и Голдману. Кроме того, дома у О. Джея нашли залитые кровью Николь носки. Показали присяжным и дневниковые записи жертвы, свидетельствующие о систематических избиениях.

Защита, понимая сложность ситуации, решила действовать двумя путями. Первый предполагал конкретное опровержение доказательств стороны обвинения. Адвокатам, например, удалось доказать, что криминалисты собирали улики с места преступления голыми руками и действовали небрежно, пропустив несколько кровавых пятен. Это дало им основания утверждать, что в лабораторию образцы могли попасть уже загрязненными, и потому наличие следов ДНК Симпсона на месте преступления может быть результатом случайности и ошибки. Тогда публика не была знакома с точностью ДНК-тестов, и этот аргумент выглядел убедительным.

Был и второй путь — гораздо изобретательнее. Кокран, например, регулярно надевал на выступления галстуки в традиционных африканских узорах — по словам критиков, желая понравиться присяжным. Он намекал, что О. Джей Симпсон, невинный афроамериканец, стал жертвой расизма. Кроме того, когда обвинение добилось права вывезти на место преступления присяжных, защитники смогли настоять на том, чтобы им показали и дом Симпсона, хотя он не имел никакого отношения к преступлению.

Они подготовились к визиту — сняли со стен все фотографии, где Симпсон был в компании белых друзей (их было подавляющее большинство) и повесили его фотографии с неграми, чтобы показать его важной частью афроамериканского сообщества. Многие из этих кадров О. Джей даже никогда не видел. «Да если бы у нас были латиноамериканские присяжные, мы бы повесили его фотографии в сомбреро, у входа стояла бы группа музыкантов-мариачи, а на лестнице пиньята висела бы!» — хвастался уже много лет спустя после разбирательства один из его адвокатов Карл Дуглас.

Разыграв «расистскую карту», адвокаты пошли дальше. Они выяснили, что большая часть улик — перчатка, носки, кровь на автомобиле — собрана детективом Марком Ферманом, и принялись его «разрабатывать». И не прогадали. Они обнаружили, что в 1981 году Ферман требовал от руководства отправить его на пенсию, сославшись на невозможность служить вместе с «нигерами» и «мексиканцами». Кроме того, он даже из морской пехоты ушел из-за того, что ему приходилось подчиняться представителям расовых меньшинств.

Психологам он рассказывал, что избивал, пытал задержанных и ломал им конечности, и ему нельзя возвращаться на патрульную службу. Руководство сочло, что все это лишь попытка добиться пенсии, и не вняло его просьбам — Ферман остался на службе и дослужился от простого патрульного до детектива. На суде он пояснил, что исправился и стал другим человеком, и под присягой заявил, что уже десять лет не использовал слово «нигер».

Но защита снова сработала блестяще: они нашли записи интервью, которое у Фермана брала молодая сценаристка Лора Маккини. Она готовила сериал о полиции и расспрашивала Фермана о службе. На записи отчетливо слышно, как он несколько десятков раз произносит слово «нигер». С точки зрения адвокатов, это полностью компрометировало его.

Его снова вызвали выступать перед судом, и Ферман, чтобы не компрометировать себя, отказался отвечать на вопросы защиты о своем расизме. Наконец, ему был задан вопрос, подбрасывал ли он улики на место преступления. «Я отказываюсь отвечать в соответствии с пятой поправкой», — ответил он. Это была крупная победа защиты.

Большой промах допустило и обвинение. В ходе процесса прокурор потребовал от Симпсона примерить перчатки, найденные на месте преступления. Тот уже был готов — по совету адвокатов, он перестал принимать таблетки от артрита за несколько дней до предполагаемого эксперимента, и его пальцы распухли. Поверх них он надел силиконовую перчатку, и его рука предсказуемо не поместилась.
В итоге Симпсон был оправдан, и это стало настоящим праздником для чернокожих в США. Они почувствовали, что пусть богатый, пусть знаменитый, но негр все-таки может рассчитывать на то, чтобы не считаться автоматически виновным.

Но общество раскололось: опросы показывают, что до вердикта 63 процента белых были уверены в его виновности, 65 процентов черных — в его невиновности. После того как процесс века был показан по телевизору и все увидели доказательства, 77 процентов белых считали, что виновен, 72 процента черных полагали: невиновен.

«Это была наша месть за Родни Кинга», — через десятки лет после вердикта призналась одна из чернокожих женщин, состоявшая в жюри присяжных. По словам Кери Бесс, так думала не только она, но и 90 процентов ее коллег по жюри. Она сказала, что в глубине души, может, и сожалеет о принятом решении, но в тех условиях оно было правильным.

Погоня за правосудием

Семья Голдмана не удовлетворилась вердиктом — она подала против Симпсона гражданский иск, требуя возместить им материальный ущерб от смерти сына. Этот иск рассматривался в Санта-Монике уже без телевизионщиков, и так как доказательные стандарты по гражданским делам гораздо меньше — надо лишь доказать, что подозреваемый «скорее виновен», то тут О. Джея уже признали виновным. Ему надлежало заплатить 33,5 миллиона долларов.

Желая избежать банкротства, О. Джей переехал по Флориду — там единственное жилье ответчика не могут изъять по долгам. Во Флориде Симпсон кутил, ходил по ночным клубам с друзьями, фотографировался со стриптизершами и ни в чем себе не отказывал. Он, однако, прознал, что какой-то скупщик атрибутики в Лас-Вегасе «присвоил» себе изъятые у него по гражданскому иску вещи, и отправился в игровую столицу Америки.

Там он вместе с подельниками под видом покупателя назначил встречу «обидчику». В день предполагаемой «покупки» мужчины ворвались в гостиничный номер, где жил коллекционер, наставили на него пистолет. Симпсон закричал «никому не выходить из комнаты!», забрал «свои» вещи, а сообщники прикарманили и другие вещи из коллекции скупщика.

Их быстро задержали. О. Джея сдал подельник, записавший все происходившее на диктофон. Фразу «никому не выходить из комнаты!» суд счел попыткой похищения человека, и Симпсону по совокупности дали 33 года тюрьмы с правом досрочного выхода не раньше чем через девять лет.

По словам Карла Дугласа, адвоката, хваставшегося подменой фотографий Симпсона с белыми друзьями, этот вердикт — не совпадение (33 года соответствуют 33 миллионам долларов компенсации), и такое толкование обычной фразы — не совпадение, а месть за «уход от наказания» за убийство. Неслучайно также вердикт был вынесен ровно через 13 лет после решения суда по делу об убийстве Николь Симпсон и Роба Голдмана.

1 октября 2017-го О. Джей все-таки был освобожден условно-досрочно. Несмотря на то что в письме таблоиду The Daily Star его сокамерник Вернон Нельсон, отбывающий пожизненный срок, указал, что Симпсон хвастался убийством Николь и Голдмана, судить О. Джея второй раз уже не будут. Новости о легендарном в прошлом футболисте появляются с завидной регулярностью — то кто-то вспомнит, что Симпсон признавался в убийстве, то через два десятка лет кто-то заявит, что у него остался окровавленный нож из дома О. Джея, — но правду о случившемся 12 июня 1994 года мир, скорее всего, не узнает никогда.