МГИМО. Секреты военного разведчика. 10. Комната посетителей

Когда я учился в военном училище, нам часто говорили, что боевые и общевоинские уставы написаны кровью. В курсантские годы мы как-то особо не задумывались над этими словами.

А еще мы регулярно проходили мимо Комнаты посетителей на первом контрольно-пропускном пункте, когда бегали кроссы в Кузьминском парке на утренней физзарядке, ходили в увольнение или на стрельбище. А иногда и заходили в эту комнату, когда к нам приезжали наши родители или девушки. Но всегда считали, что это помещение предназначено лишь для удобства встреч с близкими нам людьми. И не более того.

В Афганистане мы довольно быстро убедились в истинности того, что нам говорили в училище насчет уставов. Оказалось, что стоит лишь забыть об азбучных истинах по организации боевого, походного или сторожевого охранения, как у тебя во взводе могут появиться потери. Караульная служба на сторожевых заставах была организована немного иначе, чем в Союзе. Но стоило тебе ослабить контроль над очередностью назначения на посты (поначалу на моей заставе старослужащие бойцы записывались на вечернее время, когда спать еще особо не хотелось, а молодых ставили на утренние, самые опасные часы), то с безопасностью заставы возникали серьезные проблемы.

Разумеется, в рейдовых подразделениях и подразделениях, которые несли службу на сторожевых заставах, содержание Устава Внутренней службы было немного иным, чем в училище. Но никто не отменял и в Афганистане соблюдение распорядка дня, санитарно-гигиенических правил, требований безопасности и многое, многое другое. И, если командир переставал следить за своим внешним видом, даже в самых сложных условиях, поддерживать свой авторитет среди подчиненных ему становилось труднее.

Требования Дисциплинарного Устава тоже заметно отличалось от тех, к которым мы привыкли. Увольнений, дополнительных суток к отпуску (да, и вообще отпусков для солдат и сержантов за отличную службу), благодарственных писем родителям отличившихся военнослужащих, нарядов вне очереди и замечаний у нас, как правило, не было. Хотя сказать спасибо или объявить благодарность перед строем за хорошую службу нужно было обязательно. И представить к боевым наградам за мужество и отвагу, проявленные в бою. Но с наградами для солдат и сержантов наше командование, по непонятным для меня причинам, почему-то было не слишком щедрым. Хотя к полковому командованию, как правило, претензий не было. Не часто, но наградные в полку писались. «Резали» их уже где-то выше.

А самым страшным дисциплинарным наказанием для разведчиков оказался перевод их в пехоту. Хотя мне ни разу не довелось прибегнуть к такому наказанию.

Стоит отметить, что моя идея проводить «Дни встречи» при прибытии молодого пополнения на заставу, оказалась более чем удачной. Обычная беседа, когда молодой боец рассказывал о том месте, где он родился, о своей семье, о своей учебе и работе, позволяла включить теорию шести рукопожатий. А если она не срабатывала и у бойца не получалось найти своих земляков, то хотя бы помогала найти общие интересы с остальными военнослужащими заставы. И давала понять, где можно было использовать этого бойца с максимальной пользой. А еще, когда выключалась «обезличенность» молодых бойцов и другие военнослужащие знали их хотя бы по имени, это позволяло избежать дедовщины в худшем её понимании. И работа в боевых тройках, когда вместе работали и воевали военнослужащие старшего, среднего и «молодого» призыва, была в том большим подспорьем.

А вот идея с Комнатой посетителей пришла мне в голову не сразу. В первые дни моего пребывания в батальоне (2 мсб 180 мсп) я обратил внимание, что в крепость, где располагался штаб батальона, частенько захаживали афганцы. По словам комбата, это были мирные дехкане из ближайшего кишлака Чауни. Иногда ребята, которые служили на этой заставе, играли с ними в волейбол. И даже пытались играть в футбол.

Но когда я стал начальником разведки батальона, понятия «мирные дехкане» мне стало явно недостаточно. Постепенно я начал собирать информацию о каждом из наших гостей. Выяснилось, что один из игроков, Сафиулло, который почти полгода назад играл с нами в волейбол, но давно уже не показывался, ушел в банду к Анвару. Сейчас он проходит подготовку в учебном центре в Пакистане. Скоро должен вернуться в банду. Такой вот игрок в волейбол захаживал к нам на командный пункт батальона в августе 1986 года.

На 8-й сторожевой заставе, которой я командовал, частным гостем был Хасан, командир местного отряда самообороны из кишлака Калашахи. Я знал, что он дружит с Сафиулло. И, скорее всего, сотрудничает с душманами.

Застава моя находилась на горе Тотахан (отм. 1641 м.), она была не только прекрасным наблюдательным пунктом (в радиусе пяти километров). Но во время боевых действий, которые проходили у нас с завидным постоянством, и прекрасным командным пунктом. В том числе, и для командования афганского 666-го полка «Командос».

Частыми гостями у нас на заставе были офицеры ХАД (афганской госбезопасности) и Царандоя (афганская милиции). Когда Сафиулло вернулся из Пакистана, он что-то не поделил со своим новым командиром и убил его. А чтобы избежать смерти от душманов, вынужден был нам сдаться. Раскаявшись в своих «ошибках молодости», ушел работать в Царандой и уже через полгода стал там командиром роты. С учетом того, что его младший брат был моим помощником, Сафиулло тоже частенько приходил к нам в гости.

В общем, застава наша была настоящим проходным двором. Это было неправильно. Очень даже неправильно! И тогда я вспомнил о Комнате посетителей.

А так как я - большой любитель современного и удобного жилья, то решил, что у меня на заставе будет не просто Комната, а целая трехкомнатная квартира для посетителей. Первая «комната» будет располагаться в нашей землянке, которую мы с гордостью называли канцелярией роты. Эта «комната» для тех посетителей-афганцев, в ком я практически не сомневался - для офицеров из 666-го полка «Коммандос», для хадовцев, а позднее и для Сафиулло (хотя на самом деле, из всех афганцев, я не сомневался только двух – в себе и в моем контакте Шафи, но Шафи поднимался к нам на заставу только, когда меня подранили). Для них в нашей канцелярии роты всегда был горячий чай и лепешки из тандыра.

Вторая «комната» была для Хасана и парикмахера Хакима. Это была небольшая площадка между станцией радиоперехвата и канцелярией роты. Все перемещения по заставе для Хасана и Хакима были запрещены (дабы избежать ненужных контактов с нашими бойцами, различных торговых махинаций и попыток подсадить наших бойцов на наркотики). Видеть на нашей заставе Хасан и Хаким могли только то, что мы хотели им показать. Но не более того.

А третья «комната» располагалась на южной стороне нашей горки, за пределами нашей заставы. Это была куча валунов с красивым названием Зубы Дракона. В случае необходимости, это место прекрасно простреливалось из миномета, но саму заставу рассмотреть оттуда было невозможно. Там мы встречались с теми, кому на нашей заставе делать было нечего. Или чье пребывание у нас было нежелательным.

Когда в Афганистане началась политика национального примирения, и к нам на Тотахан стали захаживать на переговоры главари местных банд, эта третья «комната» оказалась очень кстати (хотя обычно мы старались встречаться на нейтральной территории). Однажды к нам на переговоры пришел главарь одной очень нехорошей банды по имени Исмад. Он даже не пытался скрыть от нас свое любопытство, старательно вытягивал шею и пытался что-то рассмотреть у нас на заставе. Но у него ничего не получалось. Это было очень забавно. И очень правильно, что у него ничего не получалось.

Александр Карцев, http://kartsev.eu

(продолжение следует)